3 страшных ночи в истории

Некоторые перевороты, восстания, расправы, сражения и революция творятся во тьме, и эти ночи потом получают личное название. Наибольшую известность получила Варфоломеевская ночь, но кроме нее были и другие, навсегда вписанные в исторические летописи своего народа.

Толедская ночь

Современный Толедо, расположившийся в центральной Испании, сложно назвать обычным городом: он похож, скорее, на музей под открытым небом, эклектичный памятник сразу нескольким эпохам. Крепостные стены сохранили черты римского, вестготского, арабского и испанского архитектурного наследия — в зависимости от того, кто владел городом в конкретный исторический период. А правителей в городе действительно было немало — Толедо неоднократно переходил из рук в руки. Так, в 418 году римлян с поста хозяев города сместили вестготы, которые оставались здесь целых три века подряд, пока в 712 году Толедо, как и практически весь Иберийский полуостров, не захватили мавры — берберы и племена из Северной Африки, принявшие ислам.

Впрочем, несмотря на власть арабов, в Толедо были сильны повстанческие и бунтарские настроения — город считался негласной столицей Реконкисты, движения за освобождение Пиренейского полуострова от мусульманского вторжения. Для Кордовского халифата, образованного на захваченных испанских и португальских территориях, Толедо был как камень в ботинке: серьезных проблем не доставлял, но и забывать о себе никогда не давал. То и дело вспыхивали акты неповиновения горожан[1], которые не хотели расставаться с мечтой о возвращении независимости, однако значительной угрозы они не представляли — по крайней мере, до поры до времени.

Разные источники предлагают разные датировки первого крупного толедского восстания — спектр варьируется от 797 до 812 года, что позволяет сузить временные рамки до конца VIII – начала IX веков. Во время этого восстания был убит Юсуф бен-Амрюк — толедский вали (административная должность, функции которой можно сравнить с наместником провинции). Жители Толедо не любили бен-Амрюка не только за сам факт его присутствия на их земле, но и за невероятную жестокость — за что вали и поплатился. Новым наместником стал Амрюк аль-Льериди, отец убитого Юсуфа, который сам попросил эмира назначить именно его новым вали Толедо. Несмотря на ожидания, никаких карательных мер Амрюк не принял и не стал мстить за смерть сына: наоборот, правил он на удивление мягко, особенно на контрасте с режимом Юсуфа, и охотно прислушивался к мнению аристократии — той самой, которая была ответственна за гибель его сына.

Амрюк даже пригласил практически всех представителей толедской знати на званый пир в честь приезда в город наследника эмира — тот ехал со своим отрядом в Сарагосу и остановился отдохнуть в Толедо. По разным оценкам, на этот роскошный прием позвали от 400 до 700 семей, но вместо того, чтобы разметить всех сразу во дворце, Амрюк приказал пропускать за стены замка по одному. Делалось это не для того, чтобы оказать почести, а чтобы легче было справиться с человеком, угодившим в эту ловушку: как только тот оказывался внутри крепостных стен, ему отрубали голову и скидывали в специально выкопанную для этого яму. Такой кровавой расправой над толедской знатью закончилось крупнейшее восстание, после которой сколько-нибудь заметных бунтов в городе не происходило. Амрюк одновременно и отомстил за сына, и погасил постоянно тлеющий очаг неповиновения для Кордовского халифата. Словосочетание же «толедская ночь» стало синонимом неприятного сюрприза или просто тяжелой, бессонной ночи, полной страшных событий или переживаний.

Ночь печали

Ночь печали стала не то чтобы прямым, но в некотором роде логическим продолжением Толедской ночи, пусть и значительно удаленным по времени. Если Толедо был неофициальным центром Реконкисты, то события Ночи печали связаны с Конкистой — испанским завоеванием Америки. Реконкиста завершилась в 1492 году, когда пала Гранада — последний оплот мусульман в захваченных ими землях. Вместе с капитуляцией города закончилось и арабское присутствие на Иберийском полуострове, которое длилось без малого 800 лет. Практически сразу после возвращения себе своих территорий, пиренейские христиане решили присоединить к ним новые — именно в 1492 году состоялась легендарная экспедиция Колумба к Новому Свету. Чуть позже, в 1519 году, в поход на Мексику отправился и Фернандо (Эрнан) Кортес — небогатый, но знатный идальго, до этого участвовавший под руководством Веласкеса в покорении Кубы.

Завоевание Мексики было личной инициативой Кортеса: к тому моменту его отношения с Веласкесом стали слишком напряженными, и в 1518 году он покинул Кубу со своей немногочисленной армией, состоявшей из 300-400 человек. Впрочем, он пополнил ряды своих единомышленников за счет примкнувшей к ним в Тринидаде команды племянника Веласкеса, Хуана де Грихальвы. В феврале 1519 года эскадра Кортеса отплыла в сторону Юкатана: путешествие заняло почти 10 месяцев, и в ноябре он вошел в столицу ацтеков. Взяв в заложники их короля, Монтесуму II, Кортес попытался упрочить свою власть на земле, которую пришел завоевывать, колонизировать и христианизировать[2]. У Кортеса и его отрядов были почти все преимущества — в том числе и превосходство вооружения, — однако не было главного: единства планов и стратегии.

Летом 1520 года появились слухи о том, что Веласкес отправил к Юкатану отряд Панфило де Нарваэса для ареста Кортеса. Оставив верных людей под командованием Педро де Альварадо в Теночтитлане (городе, стоявшем на месте современного Мехико), Кортес отбыл в Веракрус, чтобы попытаться провести переговоры и переманить Нарваэса на свою сторону. Однако вскоре после этого к Кортесу прибыл гонец, который сообщил, что у местного населения и гарнизона Альварадо в Теночтитлане произошел серьезный конфликт — люди Альварадо ворвались в храм ацтеков во время праздника, посвященного главным идолам, Уицилопочтли и Тескатлипоки. От их рук пали видные военачальники и жрецы, поэтому ацтекам пришлось защищаться — и началось открытое столкновение.

К моменту возвращения Кортеса конфликт перешел в открытую фазу — ацтеки не боялись нападать на испанцев, используя примитивное, но все же смертоносное оружие: дротики, камни и стрелы. Колонизаторы оказались в окружении на своей собственной базе, и почти три дня безуспешно пытались дать отпор ацтекам — они предпринимали вылазки, пытались штурмом взять главный храм (поскольку в культуре местного населения это автоматически приравнивалось к сокрушительной победе), но все это не принесло никаких результатов, а количество испанцев, погибших в этих столкновениях, с каждым разом возрастало. Стало очевидно, что из осажденного города нужно выбираться во что бы то ни стало — хотя бы для того, чтобы укрепить армию и мобилизовать силы. Однако сделать это было не так-то просто, учитывая, что Теночтитлан, где базировался Кортес, располагался на небольшом острове, соединенным с городом сетью дамб. Ацтеки разрушали мосты и перерезали каналы, вынуждая испанцев строить временные переправы на скорую руку — а это значит, отвлекаться от боя. Индейцы, вдохновленные предчувствием возможного освобождения от колонизаторов, не знали пощады и одинаково хладнокровно уничтожали как самих испанцев, так и их союзников — тлашкаланцев[3]. Эти события и получили в испанской, а позже и общеевропейской историографии название Ночь печали, поскольку количество погибших было на тот момент беспримерным — особенно учитывая, что противником были слабо вооруженные ацтеки. Точных оценок потерь не существует, но все они колеблются в районе 2500-4000 человек. Конечно, выживших тоже хватало — среди них был и сам Эрнан Кортес, которому удалось выбраться из Теночтитлана, а после взять жестокий реванш, окончательно покорить Мексику и уничтожить государственность ацтеков, но несколько часов с 30 июня по 1 июля 1520 года стали Ночью печали совсем не для индейцев.

Хрустальная ночь

События 9-10 ноября 1938 года получили почти поэтическое название — «Хрустальная ночь», но существует и альтернативный термин, более правдоподобно и объективно описывающий происходившее: Ночь разбитых витрин, или, переводя дословно с немецкого, «Ноябрьский погром». Хрустальная ночь стала первой массовой волной скоординированных антиеврейских атак, которая прокатилась по всей Германии, части Австрии и Судетской области. В нацистской Германии их назвали стихийными народными волнениями, однако последующие исследования позволяют сделать вывод, что Хрустальная ночь была хорошо срежиссирована и разыграна в соответствии с намеченным планом[4].

Поводом для серии погромов послужило убийство немецкого дипломата Эрнста фом Рата — в Париже в него выстрелил Гершель Гриншпан, еврей польского происхождения. Это событие совпало с очередной годовщиной Пивного путча — неудачной попыткой государственного переворота, предпринятого Адольфом Гитлером и генералом Людендорфом 9 ноября 1923 года. Убийство фом Рата стало тем самым предлогом, которого давно ждало правительство нацистской Германии, чтобы приступить к окончательному решению еврейского вопроса[5].

Немалую роль в событиях, предшествовавших Хрустальной ночи, сыграл Йозеф Геббельс, рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Германии. С его подачи в СМИ широко освещалось убийство фом Рата, а Гриншпан представал в нужном руководителям НСДАП свете. Броские заголовки, очевидные посылы и призывы только подогревали и без того царящие в обществе антисемитские настроения, нагнетаемые также не без помощи Геббельса, которому уже за несколько лет до этого удалось сформировать механизмы общенациональной ненависти к евреям. Пропагандистский талант сделал Геббельса одной из самых влиятельных и опасных фигур в нацистской Германии, а историк проекта Discovery Channel «Преступники Третьего рейха» Джеймс Эллис и вовсе поставил его на второе место в списке самых страшных сподвижников Гитлера — сразу после Гиммлера. Проводя собственное расследование, Эллис отправляется в места, сыгравшие важную роль в биографии будущих лидеров нацисткой элиты (в том числе Геббельса, Геринга, Гиммлера, Гейдриха, Дёница), чтобы попытаться определить те самые переломные моменты, которые превратили обычных мирных граждан Германии в инициаторов геноцида. В частности, Эллис задается вопросом, как из болезненного и ничем не примечательного юноши, зачитывавшегося Достоевским, Йозеф Геббельс превратился в человека, умело создававшего фальшивые новости и негласно организовывавшего массовые еврейские погромы.

Конечно, отдельные антисемитские законы и предписания действовали уже несколько лет — в том числе был запущен механизм массовой депортации евреев польского происхождения из Германии, — но нужен еще был какой-то предельно простой и наглядный повод для легитимной вспышки насилия. Этим поводом и стало убийство фом Рата: спустя всего несколько часов после этого переодетые в штатское солдаты штурмовых отрядов, а также юноши из гитлерюгенда поджигали и громили синагоги, еврейские лавки, вламывались в жилища, грабили, убивали и мародерствовали[6]. По утру многие улицы оказались усеяны стеклом из разбитых витрин, что и дало название событиям.

Примечательно, что практически из всех зданий, пострадавших от погромов, незадолго до этого были вывезены ценные документы и архивы, число арестованных евреев не превышало количество свободных мест в тюрьмах, и ни один иностранец не пострадал во время погромов — все это говорит о том, что стихийные народные волнения были не совсем стихийными и народными. В ходе Хрустальной ночи было убито более 90 евреев и еще 30000 арестовано и отправлено в концентрационные лагеря. Пострадали дома, магазины, школы и больницы, многие были разграблены, а что нельзя было украсть — просто уничтожалось. Ущерб оценили в 25 млн рейхсмарок, 5 часть которых приходилась именно на разбитые витрины.

Хрустальная ночь стала своего рода точкой невозвращения: после ее событий вектор расовой политики нацистской Германии был определен, а еврейский вопрос окончательно решен — многие историки считают эту дату началом Холокоста. В память о событиях Хрустальной ночи 9 ноября ежегодно празднуется Международный день против фашизма, расизма и антисемитизма.